Есть в мире род святых, особый,
Себя всецело кто отверг
И жил во всём Христу подобный,
И с Ним пребудет кто вовек.
Святая царская Россия,
Последний феодальный век,
Страна устала от насилья,
Которым скован человек.
В семье купца дочь Пелагия,
Не в рабстве вроде родилась,
Но в семьях, мужа тирания,
В России крепко прижилась.
Отец родной ведь умер рано,
А отчим строг был и суров,
Похож был больше на тирана
И вряд ли был он раб Христов.
Её, с лет детских невзлюбили,
За непокорный, твёрдый нрав
И в наказанье часто били,
Терпеть достоинство устав.
И порешили замуж выдать,
Минуло лишь шестнадцать лет,
Её характер ненавидя
И ожидая много бед.
Товар как будто предлагали,
По очень выгодной цене
И побогаче одевали ...
Дав и приданое вдвойне.
Её не спрашивали воли,
Как у крестьянки крепостной.
Таков удел был женской доли,
В стране с моралью показной.
И мужу став, рабой богатой,
Его терпела, как могла,
Душой, насилием распятой,
В стране, где свято право зла.
И так как мнил христианином,
Себя, её законный муж,
Поехать к старцу Серафиму,
Решился с ней, Сарова в глушь.
Радушно старец пару принял
И Пелагии, с ними, мать ...
И по неведомой причине,
Жену стал в келье наставлять.
Наедине с ней очень долго,
О чём-то старец говорил ...
Что муж не выдержал ждать столько
И в нетерпении вспылил.
И ещё пуще возмутился,
Жене, как старец чётки дал
И до земли ей поклонился,
И в монастырь её послал.
С насмешкой тёще дерзко молвил,
Муж Пелагии, всё бранясь:
«В уме ль святой, коли не понял,
Что есть над нею мужа власть.»
Так далеки были от веры,
В России многие тогда ...
И подтверждали то примеры,
Как жили верой господа.
Любовь Христова была чужда,
Высокородным господам.
Да и по жизни, им не нужна:
Подобно жили, ведь, богам.
Своим трудом жить не желали,
Эксплуатируя других,
В грехах веселья утопали,
Мня из себя людей больших.
Ценить других им было трудно,
Тем паче - ближних возлюбить.
В них состраданье было скудно:
Себе чернь нудили служить.
Была иною Пелагия:
Христу всем сердцем отдалась,
Ночь напролёт Ему молилась,
А днём юродствовала всласть.
Но муж не принял её подвиг
И начал страшно избивать,
Своей ведь плоти был угодник
И ей стремился угождать.
Бил всем, что под руку попало
И часто голодом морил ...
Она от холода страдала,
Теряя весь остаток сил.
Муж, обезумевший от гнева,
Жену в полицию повлёк,
Таща насилием из плена,
Чтоб преподать сильней урок.
И городничий её высек,
Был сам, как будто лично зол:
Зияла плоть, как клочья вися
И залила вокруг кровь пол.
Русь и такой была, святая:
Насилья власть благословя,
Жила насильем управляя,
Любить царя народ зовя.
И так в Христа теряла веру,
Его же заповедь поправ,
Служа делами Люциферу,
Ему сердца свои отдав.
Но в ней сияли веры искры ...
И Пелагия ей была:
Её все чувства были чисты,
В Христе, сиявшие средь зла.
С Христом удары все терпела,
Ни звука стона не издав:
Ведь жить с Христом только хотела,
Но не имела своих прав.
Всё за неё всегда решали:
И как ей верить, как любить ...
И жениху, как вещь отдали,
Чтоб смог себя он ублажить.
А городничий сон увидел:
В аду котёл ему кипел,
За то, что кроткую обидел
И бить блаженную посмел.
Но не сломили её муки,
Окрепла, крепостью Христа,
Хотя и были боли жутки,
Но не сошла она с Креста.
И муж её, тогда, безумный,
Цепь из железа заказал
И из железа, в обруч круглый,
Жену в ошейник заковал.
И издевался, как хотелось,
Он над законною женой ...
Чего она ни натерпелась,
Законной быв его рабой.
Порой с цепи она срывалась,
Цепями, бегала, гремя ...
Но состраданья не дождалась,
Там, где царила в душах тьма.
Такою трудно Русь представить,
В её, расцвета времена.
Но если сердцем не лукавить -
Такой она всегда была.
Всегда к насилью возвращалась,
Чтоб что-то в жизни изменить ...
И так веками настрадалась,
Что и не знает, как ей жить.
Веками слышит про Христову,
Меж христианами любовь
И верит свято Богу Слову ...
Но злом пронизана юдоль.
В конце концов, муж просто выгнал,
Свою свободную жену
И ею, тёще в руки тыкнул,
Не объяснив жены вину.
Мать, видя, что все ненавидят,
В семье, её родную дочь,
В путь посылала часто с виду,
Её с паломниками прочь.
И за одно весьма надеясь,
Что вдруг святыни исцелят
И дочь её, в пути развеясь,
Будет послушная опять.
Но потеряв и в том надежду,
В Саров, вновь к старцу добралась,
Прося молитв за дочь мятежну,
Совсем от коей извелась.
А старец сильно возмутился,
Что дочь сидит их на цепи
И Божьей карой им грозился,
Держать коль будут взаперти.
От страха дали ей свободу,
По Арзамасу вновь блажить,
А ночь, в любую непогоду,
В молитвах к Богу проводить.
И так повозку повстречала,
Она дивеевских сестёр
И их домой к себе позвала ...
И те, пошли на уговор.
А в доме, всё о ней узнали,
Была, как всем она беда
И в монастырь с собою взяли,
По воле Божьей, навсегда.
Сбылось тогда благословенье,
Что дал ей старец Серафим,
Её закончилось мученье,
Высокомерием мирским.
В монастыре жилось блаженной,
Как рыбе в мутной глубине,
Здесь отголоски жизни тленной,
Пытались скрыть души на дне.
Лишь поднялась раз буря смуты,
Сердец терзая океан
И Пелагия все минуты,
Изобличала весь обман.
И заушала их Владыку,
За то, что смуту утвердил,
Не рассуждая и толику ...
И не по-Божески судил.
С неправдой долго воевала:
Ломала, била, всё круша,
Виновных в смуте обличала,
Во всеуслышанье крича.
А только правда возвратилась,
Как ангел стала доброты,
Совсем почти угомонилась
И полюбила, вдруг, цветы.
С молитвой их перебирала
И восхищалась красотой,
Подолгу в келии молчала,
Как будто век была немой.
И тайно слёзы горько лила,
За беззаконья на Руси
И кротко ими окропила,
Людей премногие грехи.
Была на свете всех послушней,
Она, келейнице своей,
Всех терпеливей, благодушней
И хоть и «дура» ..., а - умней.
Всех удивляла прозорливость,
«Безумной», грязной и босой,
Её святая справедливость ...
Не важно, к личности какой.
Но все дары она скрывала
И запрещала говорить,
Коль ради пользы открывала,
Желая душу вдохновить.
Ничто не делала напрасно:
Лишь так, как Бог ей открывал ...
И исцеляла многих часто,
Случайно, так, не для похвал.
Была жизнь - к подвигу стремленье,
Творимый ней не напоказ,
До совершенства отреченья ...
И прожила так каждый час.
Христос, любить, как заповедал,
Так и служила всем она,
С какой бедой, кто б ни приехал,
Всем помогала, чем могла.
Бог наделил её дарами
И часто ангел причащал,
Иной мир видела глазами,
Как ангел в Небо поднимал.
Вторым пребыла Серафимом,
Для всех дивеевских сестёр
И часто с старцем их любимым,
Вела Небесный разговор.
И также, пламенно горела,
Любовью к Господу душой
И ревность к подвигу имела,
Вслед за Христом идя тропой.
Земные блага отвергая,
Взошла в святые Небеса,
Христа Заветы воплощая,
Творя благие чудеса.
Была и смерть её чудесной:
Нетленна в гробе и тепла,
Лежала странницей Небесной,
Лицом задумчивым светла.
И ныне славится делами,
Небесной помощи благой
И пребывает духом с нами,
Уже прославленной святой.
* * *