Власть порождает в людях зависть, Живёт поскольку чаще - всласть И все века за властью гнались, Подпав под гибельную страсть. Да и у зла других пособниц, Хватало сеять в душах муть И потому с междоусобиц, Русь начинала к славе путь. К тому ж всегда бояре с князем, Тянули, каждый на себя, И подходила к острой фазе, За власть, порою, их борьба. Не исключеньем стал и Киев, Когда был Всеволод их князь, Что превзошёл бояр-витиев И возымел большую власть. Он Киев передал в наследство, Меньшому брату своему, И средь бояр такое действо, Родило злобную волну. И лишь князь Игорь стал у власти, По смерти брата своего, Со всех сторон одни напасти, Подстерегали лишь его. Бояре, тайно, Изяслава, Призвали в Киев быть главой И клялись Игорю лукаво, Изгнать хотя его войной. Был обречён на пораженье, Князь средь предателей в бою И средь болот, он, от плененья, Спасал жизнь юную свою. Но в плен он всё-таки попался И заточён был в тёмный сруб, Где он так сильно расхворался … Что мнили все - почти князь труп. И потому почтили просьбу - Оставить князю грешный мир И перейти на свежий воздух, Уйдя монахом в монастырь. А через год он принял схиму И проводил в молитве жизнь, Всю суету совсем отринув И устремляясь духом ввысь. А мир не стал другого нрава: Желала мстить его родня И заманила Изяслава, Убить стремясь средь бела дня. Но был открыт их тайный сговор, Ещё к Чернигову в пути … И Киев, подлостью взволнован, Решил вновь схимника найти. Так мстить тогда там было в моде, Чтоб род враждебный трепетал И трепет был во всём народе, И восставать он не дерзал. Схватили ангела-монаха, Во храме прямо, за мольбой, Когда князь бывший горько плакал, Пред ликом Девы Пресвятой. Его мольбам Она призрела, Послав страдальческий конец И возле мученика тела, Зажгла чудесно свеч венец. И с той поры та зваться стала, Икона, в имя князя честь И чудеса в мир источала, Являя в мире Неба весть. Мученье схимник принял кротко, Как искупленье за грехи … Ведь смерть, для тех, уже - находка, Живёт во Имя, кто, Любви.
* * *