Исчезает привычный нам мир И надежды души растворяет И всё чаще стон слышится лир, Что боль близких людей разделяет. Он встревожен их грозной судьбой, Что заложницей битвы, вдруг стала, Между Светом желанным и тьмой, И уж лезвие чует металла. Где-то всё началось вдалеке, Но всё глубже вокруг проникает И тревога подобна реке, С кровью в вены, что молча втекает. А там, где-то привычным стал страх И привычными - частые взрывы, И блестящие слёзы в глазах, И невольные нервные срывы. Где-то спор не на жизнь, а на смерть, Как жить дальше и взрослым, и детям … И стоит на своём злобы твердь, Только ненависть чуя к соседям. И поля орошает их кровь И их души их кровь очищает …, Но давно, где забыта любовь, Там всё беды лишь предвозвещает. И текут реки крови и слёз На окраине бывшей России И разряды смертельных угроз, Затмевают любые стихии. Вперемешку там кровь и металл, И смерть с жизнью в едином порыве … Где-то кто-то народ свой продал И мечтает о большей наживе. Где-то злобно взвывает война И детей за людей не считает … Ну, а где-то бокалы вина Нелюдь кровью детей наполняет. Им не слышен войны нервный звук Им не слышны предсмертные стоны Им не видно оторванных рук, Не видны и на трупах вороны. Они в роскоши и в тишине Не спеша обсуждают все планы, О грядущей и этой войне И коснутся ли их, войн изъяны? Ищут, как им народы стравить И кровавей спланировать войны … Что бы им на руинах царить После самой немыслимой бойни. В планах их учтены все века И посчитаны все поколенья, И развал даже материка В них учтён, как и к миру стремленья. Не учтён только Сущий Творец И Его, к их безумству терпимость, И их собственный мерзкий конец, О котором им даже не снилось.
* * *