Не много стоит христианство,
Коль нет в нём искренней любви,
Царит коль внешнее убранство,
А власть всё строит «на крови».
Московский князь царём стал Грозным
И жизнь почти всю воевал,
Врагам и внешним стал угрозой
И Русь всю «кровью заливал».
Царь посещал богослуженье
И сам к заутрени звонил,
Но предавал на истребленье
И христиан легко кровь лил.
Он текст Священного Писанья,
На литургии всем читал,
Но ради власти оправданья,
Жестоким пыткам предавал.
Митрополит Филипп осмелясь,
Дел царских не благословить
И тем, опричнину надеясь,
Царя указом отменить,
Из сана вскоре был низвергнут
И сослан в Отроч монастырь,
Где был убит немилосердно:
Его Малюта задушил.
Один закон был – дикой силы,
Что подчинялась лишь царю:
Суды преступники вершили,
Лишь покровительствуя злу.
Власть людям бандой уж казалась,
Любой творившей беспредел
И знать опричников боялась,
Особо, кто семью имел.
Русь от опричнины стонала,
За жён, детей своих боясь …
Таких и знать, даже не знала,
Дел беззаконных отродясь.
Так жила Русь в безумном страхе,
От войн весьма истощена,
Как будто жила вся на плахе,
На смерть уже осуждена.
Но всех сильней бояре злились,
На кровожадного царя …
И лишь он умер, все сцепились,
Власть долгожданную деля.
А тут настигла непогода,
Губя три года урожай
И умирало люда много …
И полный начался раздрай.
А хлеб в Москве лишь раздавали
И деньги в помощь от нужды,
А Русь на милость оставляли,
Немилосерднейшей судьбы.
До боли, впрочем, что знакомо,
Во все лихие времена,
Ведь повторялось вновь и снова …
Ведь … христианская страна!
Так на Руси возникла смута,
На равнодушии властей …
Не стало времени, как будто,
Средь «потасовок», кто главней.
Враги все быстро осознали
И их, что время тут пришло
И с Русью дружно воевали …
И Русь всю «кровью залило».
За трон отчаянно сражались,
Кого на царство посадить …
Но так бояре люд боялись,
Что предпочли чужим служить.
И войско польское впустили,
Русь православную предав,
В трон Владислава усадили,
Перекрестить пообещав.
Но королевич не исполнил,
Всех обещаний «золотых»,
Москву слезами лишь наполнил,
Резнёй слуг преданных своих.
И патриарх возвысил голос,
Пред иноземным их царём:
На нём, что каждой жертвы волос,
Закланной светлым Божьим днём.
И заточён он был в темницу,
Под стражу в Чудов монастырь.
Враг оккупировал столицу
И был к боярам уж не мил.
Первосвятитель в заточенье,
Молитвы к Богу возносил,
Моля, Руси, об избавленье,
От иноверных, вражьих сил.
И рассылал везде призывы,
Святую Русь освободить,
Не ради власти и наживы,
А чтобы веру сохранить.
Благословив два ополченья,
Он твёрдо в истине стоял
И от голодного мученья,
В плену смерть тихую приял.
Он оказался лучом Света,
Средь поглощающей Русь тьмы,
Ревнитель Нового Завета,
Хранитель веры чистоты.
* * *