Свет озарил всё тленное у гроба,
Способный даже камни оживить,
Разверзлась смерти злобная утроба,
Бессильная безгрешность затворить.
Застыла стража с изумлённым взором
И Свет, их наполнял ещё глаза …
Им чудо стало скорым приговором,
За полные неверия сердца.
И снова ужаснулись дивом новым,
Казалось им, что кончилась их жизнь:
У гроба Ангел видом не суровым,
Но Свет его нет сил у них вместить.
И голос светлый слышится стозвоном,
Сжигает неземная красота …
Но не был страх тот воинским позором,
То страх, коим трепещет Света тьма.
Дивятся смыслу слышных разговоров:
“Не может плоть быть мёртвая жива! ”
Торопятся к старейшинам со спором:
“Как передать, что плоть вдруг ожила? ”
Но им ответ старейшин без укора:
“Скажите, что была стража пьяна
И не заметила, подкравшегося вора,
Что не оставил даже и следа.”
Сокрыла правду тайна заговора –
Лукавой лжи лукавая игра,
На вере разжигания раздора,
В распятого Спасителя Христа.
Первосвященники, старейшины народа,
Решились злодеянье довершить:
Отвергнутого, распятого Бога
И воскресения пресветлого лишить.
* * *