Тогда, народной, много крови, Пролито было без вины: Междоусобные шли войны И меч завис большой войны. Князь Иоанн Москвою правил И Русь почти всю покорил … Хотя, бывало, и лукавил, Но многих власти подчинил. Дань отказался выдать хану, Послов казнив Большой Орды И оказался этим втянут, Он в ожидание беды. Он не был склонен сердцем к миру … И в том ещё был виноват, Напрасно сжёг, что сам Каширу, И Нижний, сжёг, Москвы Посад. Не заслонил к Москве дорогу, Войска на части разделив … И не доверился он Богу, А оказался всё ж труслив. И только снова Божья милость, Русь от падения спасла: Врага болезнь весьма «косила» … И не сожгли Москву дотла. Но многий ужас только будет … А ныне зрели в декабре, Всех, устрашающее чудо, Иконы, плывшей по Пахре. Икона кровью истекала И багровела вся вода: Была открыта будто рана И постоянно кровь текла … А та икона оказалась, Самой Царицы Пресвятой … И вся округа испугалась, Что скоро встретятся с бедой. Так Мать, прося остановиться, Кровавый, оставляя «хвост»: «Доколе крови русской литься?!» Всем задала немой вопрос. Она не зрела равнодушно, Как христиан всё льётся кровь, Как к ним относятся бездушно, Забыв про веру и любовь. И под Москвой явив знаменье, Предупредила грозно Русь, Что за такое отношенье, Её лишь смерти ждут и грусть. Ведь с Византией князь сроднился, Прияв империю с гербом, Но кровь лить больше утвердился, А ни пошёл вслед за Христом. И до Москвы молва домчалась, Навеяв чудом страх в сердцах … Лишь равнодушной оставалась, Душа, погрязшая в грехах.
* * *