В общине первой христианской, Царили равенство, любовь … Там спеси не было зазнайской, Что кто-то – более Христов. Христа любя, как братья жили, Быв меж собою все равны, Других за ум не возносили И не взирали на чины. Все были связаны любовью, Главой имея лишь Христа И жили все одной юдолью, Любви являя чудеса. Их всё богатство общим было, Не зрел никто в другом «раба» … Любовь над ними лишь царила, А не земные господа. И меж собой ни разделялись, На «чад-рабов» и «чад-господ»: Все, Бога, чадами считались, А вместе все – Христов народ. Была там выше только святость: Кто больше всех служил Христу И доставляя братьям радость, Души созиждил чистоту. И честь была им у народа И их община всё росла … Дала плоды их душ свобода: Духовно Церковь расцвела. Но не у всех утихли страсти, Не все смогли их усмирить И зло опять стремилось к власти, Не по любви уча всех жить. Евреи местные кичились, Богоизбранной чистотой И к братьям пришлым относились, Не с откровенной добротой. Им послушания давали, Что чаще делают рабы И хуже пищу предлагали, Не поступая по любви. И между эллинами ропот, На возносящихся возник … И нарастающий их рокот И до апостолов достиг. Тогда общину всю собрали И мудрых выбрали мужей, Чтоб за раздачей наблюдали, Те, что душою всех светлей. И старшим стал архидиакон, Духовно опытный Стефан: Ему был каждый одинаков, Кто Духом Божиим призван. Он, духом кротким и смиренным, Иметь, не жаждал больше власть, Не увлекался чем-то тленным И рад отдать свою был часть. Архидиакон милосердный, Всегда нёс братьям Духа мир: Был к справедливости усердный И рассудительно мирил. Имел и дар красноречивый, В Христовой Правде утверждать, Тех, кто душой своей блудливой, Не мог Дух Правды отличать. Так раз застал средь жёстких споров, Евреев разных о Христе И встав пред их всеобщим взором, Всё изложил им в простоте. Явил такую мудрость Духа, Что не посмел кто возражать … Тогда сплотила их порука, Его при всех оклеветать. Стефана тут же и пленили, И ко старейшинам ввели, И лжесвидетели твердили: «Хулитель он святынь земли.» Но благодатью воссияя, Как ангел он на них воззрел И кротко веру изъясняя, От праотцов всё рассмотрел. Но видя их жестоковыйность, Чтоб верить Истине святой, Возревновал за справедливость И обличил их облик злой. «Отцы, пророков, ваши гнали, От помрачения сердец … И вы Христа Творца распяли, Воздав, Мессии, боль и Крест …» Но лишь рождали злобы ярость, Их помрачённые сердца: Одна в них ненависть осталась - Побить скорее наглеца. И вдруг, узрел отверстым Небо, Над головой своей Стефан … И разъярённым то поведал, Что Сам Христос с Всевышним Там. Превозмогла в евреях злоба На благодатные слова И вся толпа, отвергнув Бога, За град Стефана повлекла. Приговорив побить камнями, Пошёл и вслед Синедрион, Чтоб стать святого палачами И убедиться, мёртв, что он. А первомученик молился, За помрачённые умы, Прося, чтоб грех им не вменился, За то, что тьмою пленены. И пал Стефан, там, бездыханным И ко Христу душой взошёл, Побит народом окаянным, Что Бога в сердце не нашёл. Взошёл так к Небу первый колос, Той совершеннейшей любви, Что всех сильнее слышит голос, Бог от пределов всей земли.
* * *