Посвящается 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. Второй лишь месяц шёл войны, Но наступала быстро ясность, Что фронт стремится вглубь страны, А с ним – смертельная опасность. Эвакуировали всё, Губили - что ни вывозили …, Чтоб не досталось ничего, Превозмогавшей вражьей силе. И мы готовили завод, К эвакуации скорее: В лаборатории народ, Моей, работал всех быстрее. Но не собрав ещё отдел, В прямом, что был мне подчиненье, Я, вдруг оторван был от дел, Важней исполнить порученье. Мне вверен был особый «груз», Что и завода был ценнее И пробуждал так много чувств, Которых нет в душе светлее. За срочный вывоз ста детей Я был ответственным назначен …, Когда нёс воздух гул смертей И каждый - выжить озадачен. Вместились в двух грузовиках Их перепуганные лица, Что выражали боль и страх, И изумленье - что творится?! Бежали матери, отцы И детям, вслед машин кричали …, А их застывшие мальцы, Лишь крепче старших обнимали. В тот час же выехали днём. На первой, я, сидел машине, Где был Степаныч за рулём, Как восседавший в важном чине. С окраин гнали по шоссе …, Но всё ж настиг гнетущий рокот … И взрыв, от нас невдалеке, Озвучил смерти страшный клёкот. «Тикаем к лесу», - проворчал, Водитель мой, свернув с дороги … И в лес машины увлекал, Подальше от войны тревоги. В лесу, бомбёжку переждав, Мы снова двинулись в дорогу …, Но немец, вновь застрекотав, Хотел опять отправить к Богу. Мы быстро скрылись в тень ветвей И стали в месте безопасном, Решить, как сохранить детей, В пути угрозами ужасном. Степаныч быстро предложил: «Пока мы едем рядом с лесом, Спасёмся, фриц, чтоб не убил, Ветвей, скрываясь под навесом. Потом дождёмся темноты И проберёмся рядом с полем, Под светом тлеющей луны, Без фар, наполовину с горем.» «А коль затянут облака?» – Смутясь, шофёр второй заметил, - С пути сойдём наверняка, Мы в неизвестной этой степи.» И я спросил тогда опять, Водитель мой дорогу ль знает? Коль будет путь ни разобрать, Он, сбившись, вдруг ни заплутает? Степаныч тихо отвечал: «Здесь ездить? Нет, не приходилось. Но я бы к утру обещал, Минуть степь, чтобы ни случилось. А дальше будет путь лесной, Ветвями скрытая дорога, Там не заметит фриц шальной И прочь уйдёт у всех тревога.» Стемнело, тронулись мы в путь. Закапал тихий, частый дождик И воздух стал - сплошная муть, А путник – мглы немой, заложник. Я за дорогу так устал, Уснул, что, как убитый, сразу …, А дождик сон лишь нагонял, Одну всё повторяя фразу. Сквозь сон почувствовал – стоим, Лишь дождь всё дальше шёл примерно … Шофёр молчал, как нелюдим, В стекло вокруг взирая нервно. «Случилось что? – спросил его. А он мне нехотя, сердито: «Вокруг не видно ничего И вся дорога сплошь размыта. И мы с неё давно сошли, Не чуя под собою поля …, Но надо всё ж вперёд идти, Не ожидать же днём здесь горя?» И я в пути опять уснул …, Но от толчка, в стекло уткнулся И громкий крик меня вспугнул …, И я совсем от сна очнулся. «Кто под колёса сам там прёт?! Ни капли нет соображенья, Что под машину попадёт И вмиг погибнет без сомненья!» Степаныч, это, так орал, На миг сроднившись с тормозами …, А прямо - Силуэт стоял, Путь преградив ему руками. В густой и мокрой темноте, Белела женская Фигура, Повыше нас по высоте И неподвижна, как скульптура. Степаныч словно прорычал: «Что ж это надо Вам, Гражданка?!» И хоть к Ней сразу побежал …, Вдруг растворилась, Интриганка. Шофёр вернулся удивлён: «Мне померещилось всё, что ли?! Иль за рулём я видел сон, Стоит, что в белом, Кто-то в поле?» Но я ему всё подтвердил: Её, что ясно видел тоже … А он: «Я от Неё, прям ощутил, Как будто полз мороз по коже! Да где же спряталась Она? Никак играть решила в шутки! И что здесь делает Одна, В час, для прогулок – самый жуткий?!» Опять лишь тронулись слегка - Возникла вновь Фигура в белом … Холодный пот, вдруг у виска, Я ощутил тогда всем телом. «Остановитесь! – закричал И вслед сам вылез из кабины … Шофёр к нам, Костя, подбежал: «Что впереди машины мины?!» Степаныч скрылся в мокрой тьме, Исчезнув вместе там с Фигурой … Вдруг слышим:» Все скорей ко мне!» - Зов недовольный с ноткой хмурой. «Да осторожно, стойте здесь! – Сказал подавленно он с дрожью, - Нельзя ни шагу дальше лезть», - И ткнул рукой во тьму к подножью. Мы дружно посмотрели вниз, Что рядом с ним внизу чернело? А как обрыв узрели близ - Всё в мыслях аж похолодело. «Что стали? – подбежала к нам, Водитель третий наш – Светлана. «Вот потому, внизу, что там, - Ответил Костя, - бездны яма.» Та ахнула, отпрянув прочь, Вмиг осознав пути опасность, Что уготовали нам, ночь И столь коварная ненастность. Слетали камни с края в тьму, Достаточно лишь ткнуть их было, Ногой в немую пустоту …, От коей сердце сразу ныло. Водитель мой снял шапку вдруг: «Вот, кабы ни Она, мы также, Погибли б, испустив здесь дух, Подумать, не успев бы даже.» «Да кто Она? – второй спросил, Испуганный шофёр наш Костя. «Дурак ты, что ли? – пробасил, Степаныч:» С Неба Божья Гостья! Она - Мать Божия Сама, Нам преградила путь к обрыву: Мальцов невинных всех спасла, Не подпустив нас близко к срыву.» «Да где же и когда была? - Светлана прошептала робко. «Прям здесь от горя отвела, - Ей Костя пояснил негромко. И в трепете затихли все, О чуде, каждый размышляя … О том, что было не во сне, Как Мать спасла нас, Пресвятая.
* * *