Рожковской иконе Божией Матери,
явленной в годы ВОВ.
Уж больше года шла война
И Беларуси жизни тверди
В прах превращала тьмы волна
Бескомпромиссной, бледной смерти.
Но средь густых, глухих лесов,
Среди болот непроходимых
Ждала в засаде всех врагов
Тень партизан неуловимых.
И там не ведал враг покой
И истощал всё больше силы,
И смерть ему своей клюкой
Копала свежие могилы.
И разъярённый от потерь,
Зрел, партизан, везде враг тени
И как отчаянный злой зверь
Сжигал там целые деревни!
И на РожкОвку пала тень
Врагу «гнезда сопротивленья»
И был назначен точный день
Деревни всей уничтоженья.
Согнали всех крестьян, как скот,
Копать заставили траншею …
И разный тут стоял народ,
Прощаясь с жизнью со своею …
Стоял и стар, стоял и млад …
И не смущался враг их взора:
Большой карательный отряд
Согнал на смерть всех без разбора.
К подОлам жалась мелюзга
И в миг, как будто повзрослела,
И зря на чёрствого врага,
Ревя, молилась, как умела …
Давила горло горечь слёз
У матерей, немых от горя …
Смерть не вмещал кипящий мозг,
А смерть стояла, рядом воя …
Прощались все почти без слов,
Все понимали безнадёжность,
Всем телом чуя сзади ров
И их, на гибель обречённость.
Вдруг рёв послышался с небес
И самолёт сел рядом в поле,
У фрицев вызвав интерес
К визиту с неба, поневоле.
А лётчик выскочил, бежит
И уж толкует с главным фрицем …
И у того, вдруг, резко вид
Тупее стал тупой ослицы!
Он сам, как смерть, вдруг побледнел
И отложил казнь всех на время …
А лётчик снова улетел,
Оставив новое всем бремя.
Всех мучил, лишь вопрос один:
Свалилось, что за испытанье
К морщинам старческих седин
И тянет детское страданье?!
И малых несколько часов
Тянулись в скорбных душах вечность,
Пока из низких облаков
В мир ни вернулась человечность!
И лётчик новый дал Приказ
О казни, полной об отмене …
И все вздохнули вместе в раз,
Узнав об этой перемене.
А полицай им перевёл
Рассказ и лётчика чуть позже,
Как самолёт он в небе вёл
И вдруг, мороз пополз по коже …
Прям рядом сбоку от него
Мадонна шла в руках с Младенцем …
И он от страха от сего
Чуть ни расстался тут же с сердцем!
И взгляд велел Её очей:
«Смени курс тут же на Рожковку
И там спаси моих детей,
Являя спешность и сноровку ...»
И он всё выполнил точь-в-точь,
Неся любовь во фразах смелых
И не коснулась смерти ночь
Душ двести семьдесят шесть целых!
А через год привёз вновь сам
Им образ, явленной Мадонны …
И в храме образ ныне там,
Хранит войны былой отзвоны …
* * *